Редко попадаются стихи, от которых екает сердце. Обычно прочитаешь, ухмыльнешься и нажимаешь крестик вверху страницы. А так, чтобы "ах" и комок в груди - очень редко.
А вот этот автор меня зацепил. Тим Скоренко - не знаю, слышал ли о нем кто-нибудь?
Интересные стихи. Жесткие, мужские, с перчинкой. Я в свое время тащилась от его "Снайпера": "Я палец на кнопке держал полминуты с малым. Но я милосердней тебя. И я не нажал."

А сегодня прочитала его стихи на сайте, и все. Автор, я вас влюбилась.

ДЕВОЧКИ
…А вот мои девочки — красивые, точно куклы, я, верно, их балую — пусть вырастут недотроги,
По первому зову, по рёву всегда иду к ним: ревущие дети бессовестны и жестоки,
И я одеваю их в платьица от «Версаче», и я наливаю им сладкой и вредной «Колы»,
Отцу-одиночке непросто — а как иначе, об этом молчат, к сожалению, все законы.
Девчонки болеют — я тут же бегу в аптеку, девчонки скучают — включаю им телесказку,
Кому в мои годы — всё бары да дискотеки, а мне — куклы «Барби», фломастеры и раскраски.
Красивые девочки, можно сказать, близняшки, хотя между ними два года, два года с лишним,
Цветные пальтишки, сердечки на белых чашках, у каждой кроватки — черешни, айва и вишни.
И я б не работал, но всё же нужна работа — я балую их, и немалого это стоит,
Работа — рутина, источник моих доходов, но это пустое, работа всегда – пустое.
А дома — они меня ждут и смеются вместе, и вместе едят, и глядят на меня с улыбкой,
Я — лучший отец, в этом нету ни грамма лести, мои золотые, любимые мои рыбки.

Приходят другие. На улице — пусто, голо. Другие молчат, быстро пишут в своих блокнотах,
Я рвусь к своим детям. Меня прижимают к полу. Они говорят. Обо мне, вероятно, что-то.
Уносят детей. Отпустите, гнусные морды! Они же живые, они меня любят, любят!..

Они отвечают: мёртвые, слышишь, мёртвые. И почему-то говорят обо мне: ублюдок.


Ну и еще одно на закуску.

ЛЕЗВИЕ

Анна взойдёт на мост, узкий, как бритвы лезвие, бросит беспечный взгляд в чёрную пустоту. Всякий, кто наг и бос, выбросив бесполезное, встанет за Анной в ряд, двигаясь по мосту. Встанет за Анной в ряд, будет её подталкивать; «Ну же, давай быстрей! Страшно тебе, поди?..» Ты помолчал бы, брат, — будь настоящим сталкером, хочешь вести в игре — ну так давай, веди. Анна идёт вперёд, руки расставив в стороны, в правой руке держа бремя своих грехов, горестей и забот; платье её оборвано, как и её душа, сито для сквозняков. Левая же рука — всякие добродетели, радости и любовь, скромность и красота, только вот у греха больше в разы свидетелей, тупоконечных лбов, пляшущих в никуда. Анна идёт вперёд, мастерски балансируя между обрывом вниз и вознесеньем вверх; Анну никто не ждёт, верящую и сильную, это её карниз, периодичность вех.

Каждому — свой мосток, свой дисбаланс над пропастью, гиря в одной руке, гиря в другой руке. Каждому свой итог, кто-то — в чаду и копоти, кто-то на волоске, тоненьком волоске. Справа — гниющий ад, чёрная вакханалия, холод полярных льдов, вечная мерзлота, шах и сейчас же мат: к чёрту твои регалии, нынче же будь готов в бездну упасть с моста. Слева — зелёный рай, красочное цветение, свежесть весенних трав, мир, тишина, покой, но такова игра, правила поведения: раз ты боец добра — в ад маршируй и пой. Лейся, чумной мотив тех, кто идёт по кромочке, тех, у кого в глазах — остервенелый страх; ну же, давай, веди, не дожидайся помощи, это твоя стезя, это твоя гора, это твои ветра, насыпи и течения, видишь, ли, экзерсис ждёт тебя, дурака. Если же я не прав, я не прошу прощения, мне бы с тобою — вниз, ноша моя тяжка.

Анна идёт вперёд, в этом её призвание, в этом её судьба, как объяснить ещё. Анна давно не ждёт истины и познания, вера её слепа, мысли её не в счёт. Мне бы теперь упасть — чёрт с ним, в любую сторону, если случится в ад — значит, случится в ад. Ад раскрывает пасть, прочь улетают вороны, что-то мне говорят, что-то на птичий лад. Анна идёт вперёд, мост всё такой же узенький, ноши в её руках, в целом, вполне равны. Тихо она поёт, тихо играет музыка, тихо течёт река, вороны лишь шумны.

Страшно не впереди и не внизу, где месиво зла и добра, где рать рая вползает в ад. Страшно вот так идти, в медленном равновесии и до конца не знать, грешен ты или свят. Авель ли слева ждёт, справа ли стонут Каины — кто-то один из них будет со мною в такт. Страшно идти вперёд, вечно и неприкаянно. Господи, подтолкни, не оставляй вот так.